Во время судебного следствия судью любили и ненавидели
Председатель специализированного межрайонного суда по уголовным делам Астаны Айжан Кульбаева стала известна казахстанцам после того, как была назначена судьей на процессе по делу экс-министра национальной экономики Куандыка Бишимбаева. Во время судебного следствия судью любили и ненавидели, что, однако, не помешало ей вынести справедливый приговор.
Спустя несколько месяцев после приговора мы встретились и поговорили с Айжан Кульбаевой. Подробнее - в материале Tengrinews.kz, передает Qaz365.kz.
- Здравствуйте, Айжан Адиловна. Как ваши дела?
- Здравствуйте, все хорошо.
- Практически полгода прошло после процесса над Куандыком Бишимбаевым. Как изменилась ваша жизнь за это время?
- Я бы не сказала, что жизнь изменилась. Наш суд рассматривает дела особо тяжкой категории. Дела той категории, о которой вы говорите, они фактически к нам поступают ежедневно, еженедельно. Таких дел много в суде.
- Расскажите немного о себе. Откуда вы родом? Где учились?
- Я из Туркестанской области, оканчивала университет в Туркестане. Международный казахско-турецкий университет имени Ясауи. Начинала с управления юстиции, потом управление юстиции было преобразовано в администратор судов. Начинала специалистом, затем сдала экзамен на судью.
- Вы всегда хотели быть судьей? Почему вы выбрали такую непростую профессию?
- Да, всегда хотела быть. Так получилось, что я попала в судебную систему и еще тогда поняла, насколько важную работу судьи делают. И всегда хотела быть судьей. Как говорится, с детства не искала легких путей. Профессия судьи привлекала именно сложностью и важностью задач.
- Это ваше призвание?
- Возможно, прозвучит пафосно, но с учетом профессионального опыта, думаю, что да.
- Вы стали известны на весь Казахстан в течение короткого времени благодаря громкому делу Куандыка Бишимбаева. Тот факт, что суд транслировался и это был открытый процесс, мешал вашей работе?
- Я понимала всю ответственность, которая была возложена с учетом трансляции, и, честно говоря, не думала ни о чем, кроме того, как рассмотреть дело.
- В какой момент стало известно о том, что это будет именно прямая трансляция? Решение принималось, когда процесс начался?
- То, что будет с трансляцией, стало известно на предварительном слушании.
- Как часто вы рассматриваете подобные дела - о домашнем насилии и об убийствах?
- Еще раз повторю, наш суд рассматривает особо тяжкие дела, в эту категорию входят и убийства тоже. Поэтому очень много дел у нас рассматривается по убийствам.
- Во время процесса над Бишимбаевым вам лично поступали угрозы. Вам предоставляли охрану. Скажите, эти угрозы прекратились?
- Охрана была снята, но, насколько я знаю, сейчас ведется следствие. Ход следствия я не могу разглашать. Наверное, орган следствия на этот вопрос вам ответит.
- Но сейчас охрана снята?
- Да.
- Вы ощущаете себя в безопасности?
- Да.
- Хорошо. О вашей популярности - вас узнают на улице? Подходят?
- Да, узнают и всякий раз испытываю неловкость.
- Как вы к этому относитесь? Вы всегда готовы сфотографироваться, поздороваться?
- Нет, я со всеми здороваюсь, но отказываюсь фотографироваться.
- Популярность мешает вашей профессии, в вашей работе?
- При рассмотрении дел в зале судебных заседаний не имеет значения популярность.
- А в вашей повседневной жизни?
- В повседневной жизни - я бы не сказала. Судьи же не публичные люди.
- Мы наблюдали за вами в суде и видели, что порой вы были очень жесткой. Я думаю, что нашей аудитории очень хочется узнать, какая вы в жизни.
- Мне кажется, такая же.
- Такая же жесткая и контролирующая?
- Да, наверное. Скорее всего, да.
- А ваши близкие как к этому относятся?
- Мои близкие меня понимают (смеется).
- Как вы считаете, что изменится у нас после подобного суда в Казахстане? Есть ли вообще перемены, есть ли тенденция к переменам?
- После процесса можно сделать вывод о том, что правовая грамотность населения выросла с учетом этого процесса. Я часто наблюдала, что люди в быту начали применять ту терминологию, которая применяется в зале судебного заседания. Думаю, что процесс показал, насколько открыта судебная система и как мы стараемся быть доступными для людей.
- Подобная практика будет продолжаться, как вы думаете?
- Время покажет.
- Вы сами за то, чтобы открытых процессов было больше?
- Да, думаю, я за.
- За судом ведь следил весь мир, и я думаю, что и наши юристы, и студенты почерпнули много информации из этого суда по процессам, по алгоритмам...
- Возможно, да. Но было и много критики. Критику надо воспринимать правильно и делать выводы. Если ты видишь свои ошибки, нужно их исправлять.
- После того как суд стал открытым, вы читали комментарии в сети?
- Да, я читала комментарии. Конечно, я их видела. Знакомые, друзья, коллеги отправляли.
- Как вы реагировали на подобные комментарии?
- Я была сконцентрирована на деле. У меня не было времени думать про комментарии.
- Как участие присяжных в таких процессах влияет на работу судей? Как часто вердикт судей и вердикт присяжных совпадает или не совпадает?
- Во-первых, двух вердиктов не может быть. Может быть только один вердикт коллегии присяжных заседателей и судьи. Уже много статей было и много публикаций в средствах массовой информации. Присяжные заседатели и судья не могут быть отдельно, это коллегия, которая принимает решение путем голосования.
- А если ваши мнения не совпадают в процессе принятия решения?
- Когда голосование идет, там большинством голосов решается. Мой голос и голоса присяжных заседателей равны.
- Вы можете рассказать о том, что происходило, когда отключались камеры?
- Когда отключались камеры, происходило обсуждение вопросов права, которые не подлежат обсуждению с участием присяжных заседателей.
- То есть это останется тайной и мы в эту тайну никак не проникнем?
- Ну почему? Участники процесса и те, кто находился в зале суда, участвовали. Камеры отключали, потому что обсуждались вопросы права, которые подлежат обсуждению без участия присяжных заседателей. Если камеры не отключаются, присяжных мы удалем из зала суда. А какой смысл их удалять, если они смогут потом вечером, завтра, послезавтра посмотреть то, что происходило в зале судебного заседания? Поэтому и камеры отключались.
- Довольно непростой вопрос: какие чувства вы испытываете к пострадавшим, к участникам процесса?
- Тут нельзя сказать, что я что-то могу почувствовать к той или и к этой стороне. Руководствуюсь только законом, и все.
- Вы руководили процессом, вам нужно было постоянно быть во внимании. Но, несмотря на холодную голову, мы часто наблюдали ваши эмоции на лице, в частности, когда был открыт телефон паролем, который Бишимбаев предоставил, и вам пришлось первой просмотреть все эти видео...
- Были комментарии в соцсетях, везде писали, что считали мои эмоции. Понимая, что идет трансляция, старалась контролировать эмоции и делать свою работу беспристрастно, объективно. Надеюсь, что так и было.
- Когда жертвой по делу становится женщина, влияет ли это на ваше отношение к делу?
- У нас потерпевший. Потерпевшим может быть любое лицо: и женщина, и мужчина, пол для этого не важен. Есть права потерпевшего, которые должны быть защищены в суде, так же, как и права подсудимого. Пол не имеет значения.
- После этого суда стало ли поступать больше дел о жертвах насилия?
- О жертвах насилия - я бы не сказала, потому что в наш суд не сразу поступают заявления, как по другим судам в порядке частного обвинения. У нас другая категория дел. Но дел с участием присяжных заседателей стало больше.
- А есть ли у вас статистика - женщины стали чаще обращаться в органы?
- Я такой статистикой не владею, я не могу сказать, сколько женщин, сколько мужчин обращается в качестве жертв бытового насилия, потому что эта статистика у нас в суде не ведется.
- Насилия в нашей стране над женщинами происходит много. Почему именно процесс над Куандыком Бишимбаевым стал открытым? Потому что зачастую мы наблюдаем, что есть преступления намного тяжелее.
- Да, есть намного тяжелее преступления. Тут надо спросить, почему у населения такой интерес вызвал именно этот процесс. А то, что средства массовой информации следили за делом - все это произошло по ходатайству подсудимого Бишимбаева.
- В чем была польза этого процесса для Казахстана?
- Как мы все теперь знаем, процесс без сомнения повысил правовую, коммуникативную грамотность общества. Люди увидели, как проходит процесс и то, что это долгий и кропотливый труд, требующий высокого уровня концентрации, внимания, самодисциплины и, конечно же, безупречного знания буквы закона. Думаю, что люди стали немного ближе к судебной системе. Верю, что уровень доверия к судебной ветви власти повысится.
Сколько одновременно судебных процессов вы ведете?
- По-разному бывает.
- А во время процесса над Бишимбаевым параллельно сколько было других?
- Несколько процессов было, да.
- Мне кажется, это довольно большой стресс - решать судьбу человека. Как вы его переживаете?
- Конечно, это сложно. Конечно, это ответственно. Я бы не сказала, что это стресс, просто каждое дело - это чья-то жизнь, жизнь не только этого человека, жизнь членов его семьи, его родных. Но закон есть закон.
- Да, закон есть закон. Благодарю вас за интервью, за время, которое вы уделили. Хочу пожелать успехов в вашей непростой работе и крепкого здоровья.
Над интервью работали: Зауре Казыбаева, Алина Шашкина.
